Автор: Ната
Дата: 11-04-06 12:45
Очень полемичная статья, очень субъективная и спорная имха.
=============
"Состояние русского языка по итогам ХХ века вызывает тревогу. Кажется, что наряду с депопуляцией страны происходит делексикация ее языка, обеднение словарного запаса. Это бросается в глаза особенно по контрасту с динамичным развитием русского языка в XIX веке и взрывной динамикой ряда европейских и азиатских языков в ХХ веке. В XIX веке русское языковое пространство быстро наполнялось, словарь Даля лопается от обилия слов..."
Ну всем известно, от каких слов лопается словарь Даля: диалектных, просторечных, массы словоформ, собственно далевских... Этак можно все нынешние словоформы у Зализняка пересчитать, все диалектные, жаргонные и пр. словари с их словоформами добавить, а также всех возможных, потенциальных словообразований - перевесит.
=================
"Однако в ХХ веке пошел язык на убыль, вдвое-втрое, если не больше, поредела его крона, обломались ветви, и от многих корней остались черные пни, на которых еле держатся несколько веточек".
Никто не спорит, только не с этим :) - на рубеже 19-20 вв. язык действительно был красивше (достаточно открыть Набокова), раннесоветский новояз изрядно его изуродовал.
=================
"Между тем за пять лет нового века английский язык обогатился тысячами новых слов (а значит, и реалий, понятий, идей), созданных на его собственной корневой основе".
Ничего хорошего. Чем более разнообразен словообразовательный фонд, тем легче им пользоваться, без риска перепутать какие-н. новообразования. Иллюстрация:
"Чтобы доказать, насколько отличаются английский язык нашего времени и
English сто-двухсотлетней давности, я расскажу вам сказку про Принцессу и
Аквалангиста.
СКАЗКА
Аквалангист любил подводную съемку, а Принцесса любила гулять по берегу
океана. Принцесса жила 197 лет назад, а Аквалангист и поныне занимается
своим делом. Но однажды с ним приключилось нечто необычное. Нырнул он в 1997
году, а вынырнул в 1800. Видимо, в какую-то временную дыру попал. Его,
конечно, смутило немного, что на берегу появились рыбацкие лодки и сети,
которых пару часов назад не было. Но, увидев бредущую по берегу девушку в
старомодном платье, он улыбнулся. "Кино снимают. Оперативно работает
Голливуд, однако",- подумал он. стаскивая с себя баллоны.
Девушка приблизилась и увидела его. Глаза ее стали огромными от
любопытства.
- Oh boy! - восхищенно воскликнул Аквалангист, глядя на великолепное
принцессино одеяние начала прошлого века.
- I am a girl, - недоуменно ответила Принцесса. "Хорошая шутка",- подумал
Аквалангист.
- Hi! How are you doing! - Привет. Как дела? - улыбнулся он ей, помахав
рукой.
Принцесса посмотрела вверх, но ничего там не увидела.
- I am a Princess. - Я - Принцесса, - произнесла она. "Понятно, играет
принцессу",- подумал Аквалангист. -Cool day today, isn't it?- сказал он.
"Почему он говорит, что прохладно, когда сегодня так тепло? Он
странный",- испуганно подумала девушка, а вслух сказала:
-No, day is good. Who are you!
- I'm a frogman. Я - аквалангист, - представился он. "Frogman?!"- в ужасе
подумала Принцесса. Парень, действительно, был похож на человека-лягушку в
своем костюме и ластах.
- Yeah, frogman. I shoot submarine world. I see you shoot movie over here
as well. Cool! - Да. аквалангист. Я снимаю под водой. Я вижу, вы тут тоже
кино снимаете? Круто!
Принцесса стала пятиться. Общаться со странным человеком-лягушкой ей не
хотелось. И вдруг, вскрикнув, она споткнулась о лежащую на песке камеру для
подводной съемки.
- It is my camera, - кивнул Аквалангист. Девушка подскочила как
ужаленная.
- Sometimes I shoot. - пояснил Аквалангист.
"Боже! Он стреляет под водой... спрашивает, не стреляю ли я по всему
движущемуся... живет в этой маленькой металлической коробке! Да он морской
дьявол!!!"
Принцесса завизжала и бросилась наутек.
"Странная какая-то",- пожал плечами Аквалангист и побрел в другую
сторону. Жаль, он так хотел завязать с девушкой знакомство...
the end"
© Голденков. Осторожно, hot-dog
================
В одной из бесчисленных дискуссий на данную тему утверждалось, что
"...последний словарь (литературного?) РЯ насчитал всего 450 тыс слов (кажется), тогда как анличане в своем перечисляют 750 тыс. ...англичане пихают в словарь все, что попадается, тогда как у нас критерии для включения строже". © Эхо Москвы. Форум "Говорим по-русски"
Закрытие доступа иноязычным словам (пример Франции) ведет к затруднению интерязыкового общения - зачем что-то измышлять, если для данного явления есть слово, отличное от наших слов и активно используемое в мировом коммуникативном пространстве? А приверженцев создания новых слов на местном материале всегда ждет тропа, проложенная плеядой бородатых мокроступцев :)
С вашего позволения воспользуюсь "трудами" эхомосковских форумчан:
3. Число производных многих корней за сто лет уменьшились в РЯ в несколько раз по сравнению со словарём Даля: но ведь вряд ли когда все производные хоть какого-то из этих корней употреблялись в РЯ локально, т.е. в одном месте.
4. Автор сетует на исчезновение, к примеру, слов лепёшник и лепёшница. Но, во-первых, кого он предлагает именовать этим словом сегодня? А, во-вторых, можно ли считать эти слова исчезнувшими, если любому понятно, что они означают? А тот факт, что таким образом можно образовать море неологизмов (хотя и понятных только в контексте, но ведь понятных же!), он не учитывает: мужик, что окна вставляет – оконник, а тётка, что журналы продаёт – журнальница. Употреби какой журналист, хоть в шутку, такое слово в газете, и по английской методике пополнения словаря оно бы обязательно попало в словарь, хоть бы потом его ещё сто лет никто не употребил.
5. Автор утверждает, что 250,000 тысяч слов – мало для великого развитого языка. Но сколько нужно развитому языку слов, он не сообщает. И сколькими словами обходился Толстой, или Пушкин, или Набоков?
5. Автор ссылается на английский язык с 750,000 словами (а я слыхал, к осени миллион будет). Но что включено в этот миллион, и что – в наш Академический со 250,000 словами? Я сильно удивлюсь, если там найдутся сотни тысяч технических терминов, например, химических. А в английский миллион, думаю, они входят.
А вообще, интересно было бы знать: зачем языку миллион слов? И хватит ли у народа мыслей на этот миллион? И какую такую витиеватую мысль нельзя подумать или высказать, пользуясь какой-то жалкой четвертью миллиона слов?
+
Не тот ли это Эпштейн, который, придя на "Эхо" в "Говорим по-русски", заявил нечто подобное тому, что им самим было сказано в журнале "Новый Мир" (2000, №9):
Получается, что Даль приводит не только услышанные слова, но и те, которые "дух нашего языка" мог бы произвести, а "русское ухо" могло бы услышать, - слова, о которых он не знает, где, кем и когда они произносились, но которые могли бы быть сказаны, порукой в чем - "природа самого языка". Здесь перед нами любопытнейший пример "самодеконструкции" далевского словаря, который обнаруживает свою собственную "безосновность", размытость своего происхождения: словарь - не столько реестр, сколько модель образования тех слов, которые могли бы существовать в языке. Разве слово "пособ" (существительное от усеченного глагола "пособить") не может быть в языке, если в нем уже есть такие слова, как "способ" и "повод"? На этом основании оно и вводится в словарь - не как "услышанное", а как родное для "русского уха". Далевский словарь в этом смысле не так уж сильно отличается от хлебниковских перечней вдохновенных словоновшеств; труд величайшего русского языковеда - от наитий самого смелого из "языководов" (термин самого Хлебникова). Хотя словообразовательное мышление Даля гораздо тверже вписано в языковую традицию и "узус", все-таки в его словаре отсутствует ясная грань между тем, что говорилось и что могло бы говориться.
Иначе говоря, Даль создал словарь живых возможностей великорусского языка, его потенциальных словообразований, многие из которых оказались впоследствии незадействованы - и именно поэтому в словаре-"наголоске" Солженицына поражают едва ли не больше своей оголенной новизной, чем в словаре Даля, где они приводятся в ряду известных, устоявшихся слов, что скрадывает их новизну. У Даля от известного "пособлять" к неизвестному "пособу" выстраивается целый ряд словообразований, более или менее общепринятых в языке ("пособить", "посабливать", "посабливанье", "пособленье"), тогда как Солженицын исключает из своего словаря все обиходные, устоявшиеся слова и дает только редкие, необычные "пособь", "пособный", "пособщик". "Этот словарь противоположен обычному нормальному: там отсевается все недостаточно употребительное - здесь выделяется именно оно".
... там, где у самого Даля ожидаешь найти точную картину лексического состава языка, обнаруживаешь своего рода художественную панораму, где за общеупотребительными словами, составляющими первый, "реально-документальный" ряд, и редкими, разговорными, диалектными словами, образующими второй ряд, выстраивается гигантская рисованная перспектива "возможных", "мыслимых", "сказуемых" слов, введенных самим исследователем для передачи полного духа русского языка, его лексической емкости и глубины. Эта объемная панорама поражает именно тончайшим переходом от осязаемых, "трехмерных" объектов - через дымку диалектно-этнографических странствий и чад задушевных дружеских разговоров - к объектам языкового воображения, которые представлены с таким выпуклым правдоподобием, что если бы не несколько чересчур сильных нажатий на заднем плане, аляповатых пятнышек вроде "ловкосилия", воздушная иллюзия словарного "окоема" была бы безупречной.
http://forum.echo.msk.ru/cgi-bin/mwf/topic_show.pl?tid=29960
================
Ну что, удалось изгнать ваших мурашей? :)
|
|
