Автор: Ксения Молдавская
Дата: 30-11-99 00:00
В юности была у меня одна история. В те времена я считала слово "феминистка" ругательным и с удовольствием ходила на слеты КСП. Так вот на одном из слетов я и услышала впервые крылатую фразу: "Женщина - друг человека". И надо же было такому случиться, что мы в тот момент всей компанией опекали некоего американца, не понимавшего по-русски. Услышав дружный хохот, вызванный упомянутым утверждением, наш англоговорящий друг захотел перевода. Однако никто не смог адекватно перевести на английский язык то, что так непринужденно звучало на русском. И дело, как вы понимаете, не в бедности словарного запаса.
Вообще, надо сказать, многие существительные женского рода приобретают в русском языке оттенок неодобрительный или даже уничижительный: бизнесменша (а ведь бизнесвумен звучит вполне нормально), полковница, директриса, редакторша (главная), архитекторша, министерша, врачиха-хирургиня и т.п. Любимое коммунистическое слово "товарищ" женского рода вообще не имеет, а потому все годы советской власти женщины в нашей стране были обречены быть либо товарищами - бесполыми и даже слегка мужеподобными, - либо неприятными гражданками.
Так неужели язык свидетельствует о том, что "неомужчинившаяся" женщина может быть только мамой, хозяйкой, прихожанкой, работницей? Кстати, о работнице. Работник может быть кем угодно - от ассенизатора до президента. Работница по языковой логике, доставшейся нам от прежнего государственного строя, обязана заниматься трудом неинтеллектуальным и неквалифицированным. Справедливо ли это? Не пора ли вернуть женщине право на женский род в обозначении её профессии?
Передаю слово Елене Кара-Мурзе, филологу (филологине?), постоянному автору (авторше?) нашего портала.
Уважаемые собеседницы на Форуме! Я хочу привлечь ваше внимание к лингвистическим аспектам женской дискриминации. Пусть это не прозвучит преувеличением, но грамматические особенности русского языка действительно позволяют выразить, вольно или невольно, пренебрежительное отношение к женщине, а именно – в ее ипостаси работницы, социально активной личности. Я имею в виду специфику бытования в русском языке слов, обозначающих человека-деятеля и относящихся преимущественно к мужскому роду: генерал, профессор, дворник, староста, судья. Исторически сложилось так, что новые слова женского рода, которые образовывались от подобных слов, обозначали преимущественно жену по профессиональной или социальной принадлежности мужа: генеральша, дворничиха или старостиха – это жены соответственно генерала, дворника и старосты. Реже эти слова говорили о собственных занятиях женщины: ткачиха, повариха. По мере вовлечения женщин в различные формы профессиональной и социальной активности от слов мужского рода все чаще образовывались слова женского рода со значением самостоятельной деятельности. Но зачастую в них оказывалось «встроенным» отрицательное отношение к женщине. Слова «директриса» или «директорша» для любого носителя русского языка имеют негативноокрашенный оттенок значения – таким способом обозначенные женщины ПЛОХО исполняют свои профессиональные обязанности. Однако сложилось несколько групп обозначений людей по профессии или по роду занятий, в которых из пары номинаций слова женского роде не имеют никаких негативных смыслов. Это группы «ИСКУССТВА (визуальное, пластическое, словесное)», «СПОРТ», «ОБЩЕСТВЕННАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ». Слова комсомолка, спортсменка, журналистка, художница, актриса, поэтесса не имеют в русском языке отрицательных коннотаций (оттенков значения), хотя известно персональное неприятие слова поэтесса великой Ахматовой: она считала возможным применять по отношению к себе только сугубо серьезное, как ей казалось, звание ПОЭТ.
Таким образом, в течение почти всего ХХ века русский язык давал адекватный ответ на развитие социальной практики. С одной стороны, он позволял обозначать женскую социальную или профессиональную активность с помошью слов мужского рода вроде директор, специфическим образом грамматически обозначая женский пол: «НовЫЙ директор Иванова приступилА к исполнению обязанностей». С другой стороны, можно было использовать специальные номинации женского рода: «ЗаведующАЯ детским садом Петрова вошла в свой кабинет».
Однако за последние лет десять четко проявилось предпочтение слов мужского рода, причем именно в женской речи (устной или письменной). Помню, как лет пять назад меня поразила подпись под стихами в «Московской правде»: Ирина Сидорова (условно), журналистка, поэт. Тогда это словоупотребление я объяснила себе влиянием Ахматовой, может быть, гипертрофированной самооценкой. Но чем дальше, тем чаще я встречалась на страницах печати и в устной речи с выбором именно мужского варианта анализируемой номинации. Когда о женщине – модном дизайнере – журналистка писала «Новая коллекция художника представлена…» или когда в письме в редакцию женщина говорила о себе «Я противник рекламы». Это странное явление, до сих пор не осознанное как тенденция, идущая вразрез с развитием в России феминистического движения эпохи и с активным развитием здесь гендерных исследований. Но что уж говорить о простых пользователях и пользовательницах языка, если на заседании кафедры русского языка одна дама-доцент, характеризуя другую даму-доцента, утверждала, что это замечательный человек и прекрасный работник.
Конечно, существуют предпочтения, основанные на объективных языковых и внеязыковых предпосылках. Мужской род в русском языке грамматически доминирует – так сложилось исторически и подтверждено практикой создания академических грамматик и составления словарей. Так что нет стилистически нейтрального варианта обозначения для доцента женского пола (и вряд ли будет). Так что пока еще странно – а как на ваш вкус? – звучит фраза «Руководительница парламентской фракции выступила…» - но ведь и руководительниц такого уровня у нас в России практически нет. Это вам пока не Европа с Америкой, где требования политкорректности привели в возникновению и активному употреблению парного к «chairman» обозначения «chairwoman». И, между прочим, когда я напечатала слово «пользовательница», вредный компьютер подчеркнул мне его красным курсивом: дескать, вообще нет такого слова в литературном русском языке.
Создается ощущение, что коллективное бесознательное русского народа бунтует сразу против очередных «верхушечных» реформ и против развития женского самосознания. Известно, что в настоящее время женщины испытывают особые сложности при приеме на работу, при исполнении служебных обязанностей или при оплате труда. Известно, что многие «новорусские» мужчины склонны загнать женщин обратно в ситуацию классических трех «К»: киндер, кюхе, кирхе, а многие женщины непродуманно на это соглашаются. Противостояние этим вредоносным проявлениям идет, конечно, в сферах реальной жизни. Но мне представляется принципиально важным и, главное, возможным и в идеальной «словесной» действительности утверждать силу и правомочность женского грамматического рода. Современные русисты отмечают тенденцию к развитию такого феномена русского языка, как общий род. Это способность слов с окончанием –а, обозначающих характерные особенности людей, типа забияка или сирота, употребляться применительно к людям мужского или женского пола: «Он бедный сирота», «она бедная сирота». Слова 1 склонения на -а, традиционно принадлежавшие к мужскому роду: коллега и староста – в «Орфографическом словаре русского языка» 1991 года издания уже даны как слова общего рода (что обозначено так «м. и ж.», то есть уже можно сказать «моя коллега» и «мой коллега» соответственно о женщине и мужчине). Употребление типа «НовЫЙ директор организовалА…» также считается актуальным для второй половины ХХ века проявлением феномена общего рода. Так что в самом языке есть резервы для достойного обозначения профессионально и социально состоявшихся женщин. Но русскому языку надо сознательно помогать – прежде всего в собственном словоупотреблении. Хорошо было бы также привлечь к этой стилистической проблеме внимание работников отечественных средств массовой коммуникации - наших журналистов и журналисток.
Надеюсь на продолжение разговора – преподавательница русского языка МГУ им. Ломоносова, доцент Е. С. Кара-Мурза.
|
|
